продолжаю. Вобщем, было как-то неудобно, не то чтоб позорно как-то: на нас полпляжа минимум наяривало, хотя и таясь-прячась-прикрываясь, так или иначе, но вот получается, люди ко мне по-человечески, душевно, дружески. А он согласия-то своего не давал... Она - другое дело, но и внести им разлад как-то не хотелось: у них вроде семья, наверное - некие усилия по взаимопоиску были предприняты, а я пацан, 10 лет, хоп - и всё нахаляву, нагло, разбойно... Но с другой стороны, раз он прощёлкал, получается отказа тоже не было? Так заприметил ли он сразу и рисуется теперь лишь, или внатуре так сам от неё уплывал, что не заметил? И в первом случае: за он, против, или обескуражен и не определился ещё? По интонациям понятно не было, или я так был сосредоточен на красотище и деталях оной, что не уловил, не вник. А решать, как отреагировать, надо было в сей секунд: вокруг заржали, знамо - скорее над ним даже, чем над ситуацией, а ведь это может оскорбить и переключить, в совсем нехорошую и не предсказуемую сторону развития событий... Ну, лучший способ обороны - нападение, мне ли, коллекционеру трофейных ножей было того не знать. Но вот как "напасть", чтоб не обидеть и не огрести? Нередко мне девушки и позже говорили: "расскажи что-нибудь" и я терялся, ибо россказней у меня столько, что хрен выберешь (в смысле устоявшегося выражения, а не предпочтения оного сказительству и попственно-сисечной персоне). Но в критические моменты, обычно, я находчив. И я выдал: "huй тебе хочу пососать, ты им очень сладко двигаешь и, вроде, тут так принято..." Пространство взорвалось хохотом, от которого аж природа в ужасе отшатнулась: птицы в небе порскнули, деревья откачнулись, река отхлынула и белки с сосен посыпались, судя по пляске веток. Парень обалдел полностью, но не мог не заржать со всеми, разумеется и она тоже, от чего, наверное, свалилась бы с его члена, если б мы по инерции её не держали. Вопрос, который он, почему-то выдал в ответ, был столь нелепым, что многих, хоть уже и не всех, порвало вновь: "после пиzды?!." Именно с указанной интонацией). Что стало смешным - не кажется опасным, что не кажется опасным, с тем не борятся, то есть, предположительно, беда, любая, миновала, но обозначив роль - я ж должен дожимать? "Лучше вместе, я так больше люблю". В этот раз пробило только некоторых, зато их доконало: гомерические взвизги с рыданиями и катаниями по песку, показывали, что эту часть аудитории мы безнадёжно теряем на глазах - их уже не реанимировать даже предложенным методом. Но меня больше интересовало два нюанса: положительная реакция на предложение, если будет, и - как я себе мыслю это реализовать? Так чтоб вместе? Парень тоже был явно не дурак, но на него влиял целый набор факторов, из которых ему, как мужику, отчасти статусному, с бабой, в отличии от большинства окружающих, надо было выцарапываться: вроде малолетка заявляет об обычности ситуации для него, из этого исходя, возможно, статью о развращении ему пристегнуть не должны, с другой стороны, быть в центре внимания, да на таком поприще, он явно не планировал, и хоть так вышло, слиться хочется. Но какое это на неё произвидёт впечатление? Чувствовалось, что даже при камерном составе, идея не нравится ему- в принципе, специально б он такого "над собой учинить" не позволил. Но она была на него нанизана, смеясь со всеми, дико аппетитно там сокращалась, наверное, его даже несколько прищемляя. Это явно не давало ему особо раздумывать, и я даже ощутил, что в этот момент имею власть над ними обоими, а может - и всеми зрителями. Хотя решающим для него фактором, конечно, была женщина. Не знаю по каким неуловимым нюансам, но я подметил, что она как-то телом, что-ли, сообщает ему, как должен он поступить, по её мнению, и мне, что всё я делаю правильно. Он сдался, чтоб скорей выскочить из такой напряжённой ситуации: "ну пробуй, виртуоз, вместе, ишь-ты!" и откинулся на спину. Какой-то худо-морщиневатый полудедок ринулся поближе: "нуку-нука, поглядеть, поучиться у профессионала никогда не поздно..." Но его поймал за плечо здоровенный сисястый, с изрядным, но не вислым пузом, носитель хвостика: "кончай, бабка", - произнёс он каким-то жеманно-бабьим голосом, но в то же время - с металлическими нотками, - "не мешай молодёжи резвиться, дряхлая вуайка" (слова я тогда не понял и отнёс к его кликухе). Мужик (ли?) послушался, более того, калоритный персонаж, похоже, (или стадное чувство) - осадил и других, от желания приблизиться. Женщина стала плавно насаживаться и привставать на члене своего парня, я, было вставший, вновь опустился на колени, и тут заметил, что хозяйство моё от переживаний поникло, причём испустив густую, прозрачную, повисшую каплей, струйку. Это для меня было внови, прежде сталкиваться не доводилось: Я был бойким, и, едва вставало, - изыскивал место и возможность, чтобы подрочить, а сперма иная, смазку же, да ещё столь обильную, я видел впервые. Стало как-то стыдно и я попытался спрятать всё хозяйство, подогнув ноги сильнее и просунув всё это назад. Внезапно я сообразил, что если и у него опадёт, то они скомканно уйдут и мне больше никакой радости не достанется. Тогда я сложился вперёд и стал ловить основание его члена губами. Он же, вроде и не думал опадать, распирая её своей толщиной, а она его как-то сжимала мышцами. От позы его член слегка вышел из неё, слегка выгнулся, на нём была вздута какая-то жила и вены, это всё смотрелось очень непривычно. Хоть основания было и больше, чем до, ухватить его губами было непросто, шея попала в неудобное положение, мышцы спины и ног слегка заныли, и левое яйцо испытывало дискомфорт, но было не до неудобств: я осваивал новое! В-основном языком, стараясь, впрочем, задевать её напряжённые сладости хоть носом. Коснувшись его яиц подбородком, я обнаружил, что они куда чувствительнее члена, и принялся за них, сильно посасывая, давя языком и стараясь втянуть в рот. Он застонал, схватил её покрепче, за попу по бокам, и принялся быстро её насаживать. Член стал высовываться сильнее, и, извернув как-то шею, я поймал его губами у основания и стал его неистово сжимать, стараясь, хоть скулой, хоть ухом задевать её бусинку, а её сочные выпяченные сладости с хлюпом шмякались мне о щёку, слегка сбивая с ритма. Яйца ему я собрал в кольцо пальцев двух рук и слегка оттянул, - мне таким образом с собой удавалось оттянуть извержение, надеялся - и ему продлить удовольствие, чтоб оставаться между её ног подольше. Пальцы коснулись его предсталки (название знал, из медэнциклопедии, которая тоже иногда помогала наяривать), он дёрнулся, простонал с явным наслаждением. Я сообразил, что это место чувствительно не только у меня и стал барабанить по нему некоторыми пальцами и слегка надавливать и поглаживать, стараясь не задеть дырочку, чтоб он не отпрянул, яйца у основания сдавил и оттянул сильнее, он стал рычать, член задёргался, буквально качая её, запульсировал, вздуваясь ещё сильнее и стараясь выпрямиться, она стала громко подвывать и рыдать, выгнувшись спиной и высоко подобрав колени. Я поразился его силище: Её стопы отрывались от покрывала, или моего тела, смотря по чему попадали подлетая. Потом она как-то притихла, замерла, и, внезапно распрямив ноги, вскочила на них, развернувшись своим раскрытым лоном к нему, бросив мне: "можешь пососать как следует", и приникнув своей сладостью к его лицу, очевидно, чтоб он не смог возразить. Что-то во мне, почему-то, хотело воспротивиться этому действу, но здоровенная головка так блестела мокростями, так пахла её соками, что мне хотелось попробовать непременно! Не любуясь дольше пары секунд и, решив, что он не сильно длинный, а значит не опасный, я попытался взять его в рот. Это оказалось неожиданно нелегко: я раньше тыкал себе в язык небольшими баклажанами и посасывал их, но этот оказался большой и горячий, и вдруг сам влетел головкой мне в рот и больно толкнул в мягкое нёбо. Я обомлел, разжав от боли челюсти сильнее, член дёрнулся наружу, но не смог выскользнуть, задев зубы, он хрипло взвыл прямо в неё и ткнулся членом мне в корень языка, вызвав одновременно рвотный позыв, спазм через весь организм, моментально раскрыв и выпятив анус, и какую-то горячую сладостную дрожь! Ребята, кто не сосал член - крепко призадумайтесь: это наслаждение что-то делает с мозгом, потом сложно вновь стать собой, хочется ещё и ещё, и каждый членоносец начинает восприниматься, как возможный объект, к нему появляется симпатия. Через два года она чуть не стоила мне жизни, но это иная история. На тот же момент мне было неистово желанно почувствовать себя втрое сложенной сучкой, ловящей вырвавшийся член и страшно заполучить его вновь, видя, казалось, выросшую его длинну. Впрочем закрыть рот или убрать лицо я всё равно не успел, он уже продолжал подлетать тазом и член вновь меня протаранил, вонзившись глубоко в горло, куда я не ожидал, что он проникнет, больно теранув глотку венами, что-то очень больно подвернув где-то в шее, от чего горло и обнаружившиеся глубже клапана - неистово запульсироваливали, сокращаяясь так, что грозили это дубьё раздавить или разорваться, было страшно, сладостно я попытался привстть, отстраниться, удушливо и дико затошнило. Какая-то слизь хлынула горлом и носом, член задвигался во мне, продолжая больно разжимать изнутри, но больше не обдирая. Я приподнялся, стараясь устроить горло поудобнее, встав на четвереньки, выгнув спину, задрав попу и растопырившись. Вокруг одобрительно зашумели, увидав мои всякие местечки и играющий в такт сокращениям горла анус. Видимо, это отрезвило мужика, он резко вырвал из меня член, снова задев краем головки зубы, оторвался от неё и заявил: "мы так не договаривались! Зря ты это, пацан". Он подобрал под себя ноги, обхватив руками колени и вперившись в пространство перед собой испуганным и печальным взглядом, как будто с ним сотворили что-то ужасное. Она попыталась его успокоить, предложив, что она ему пососёт, а я ей полижу. Он злобно отказался, став быстро собираться. Мне очень жаль было упускать приключение, но я понимал, что лучше остановиться. Они отправились к выходу с пляжа, а я, надев лишь рубашку и завязав её на поясе, покидал шмотки в сумку и, грациозно покачивая попой, отправился в лес, уверенный, что получу новые радости. Конечно, за мной отправились, но далеко не так густо, как я ожидал. К тому же дело было уже к ночи, поэтому лес сильно опустел, годных экземпляров так и не попалось, конечно, бритый, чувствительный и неудовлетворённый, я всё время надрачивал и некоторым дал себя полапать-пощупать, но только и всего. Чувства остались двоякие: мне всё понравилось, но было не всё и мало, я переживал, что возможно нанёс травму этой чудесной парочке, а потенциальных добавок, на мой тогдашний вкус, нельзя было назвать красивыми. Но я закрыл гештальт длительной безответной озабоченности и меня как-то отпустила паранойя, по поводу того что надо срочно трахаться, поэтому я смог переключиться на всякие подростковые и взрослые дела, и следующий опыт у меня состоялся лишь через пять лет, с моей первой полноценно трахаемой девушкой. Ну а к Серебряному бору, с его спецификой, я вернулся уже много позже. Наверняка тот парень, ушедший в глухой отказ, поступил правильно, но я своё попробовал и мне стало легче. В Бору же, позднее, я бывал примерно по 4 раза за лето, практически каждый раз плотно наполняя приключениями.. Последние же пару лет езжу лишь по разу, загорая в стрингах у себя в парке, чтоб не тратить время на дорогу. Но из Бора неизменно привожу жене новые истории приключений, которые Её очень возбуждают.